Не судьба –
Говорили мне добрые люди.
Вот всё, что ты знал и хотел,
А вот – дымоход и труба…
Высокий темноволосый мужчина устало склонился над стопкой снежно-белых листов – колонки своевольных цифр упорно отказывались складываться в хоть сколько-нибудь приличный результат. А ведь когда-то давно эта затея казалась ему куда проще… Всего-то – изменить привычное сотням поколений мироустройство. Практически с нуля создать силу, способную в одиночку противостоять десятку крупнейших корпораций. Перевернуть этот сине-зеленый шарик с ног на голову, распахнуть дверь, заглядывать за которую человечество отучили еще в пору его юности. Не так-то и много, если смотреть на это глазами восемнадцатилетнего подростка.
Сейчас у него было практически все, о чем он мог мечтать в бытность ассистентом кафедры сопромата в далеко не самом успешном столичном универе: головокружительная карьера, бизнес, уютный дом в одной из европейских стран, даже небольшая яхта и удостоверение капитана.
Читать дальше...
То, что снилось тебе –
Этого нет и не будет.
Остальное оставь остальным,
Не судьба.
Конечно, многим пришлось пожертвовать. От него ушла жена, не выдержав головокружительной гонки за место под солнцем. Любимое хобби было забыто вместе со старой мастерской в одной из его квартир. Настоящие друзья остались в прошлой жизни - той, о которой он предпочитал даже не вспоминать.
Тонкая, ухоженная рука, потянувшаяся за чашкой с кофе, нашарила лишь холод фарфора. Такие ночи он предпочитал проводить один, а значит некому было заменить остывший на дне чашки смоляной напиток.
От прямого попадания звезды,
Лучше не думай, не надо.
Остается пламя, которого не загасить –
Не судьба.
Ближе к рассвету, когда ночь, подобно бокалу, до краев наполнилась первозданной темнотой, мужчина, невесело усмехнувшись, отправил стопку листов с финансовой отчетностью в каминное пламя. Когда-то давно он предпочитал для этой цели ненасытное жерло шредера – пока особо ушлые конкуренты не отучили доверять офисной технике.
Пришло время переписать все заново. Сыграть по-крупному, поставив на кон все – силу, деньги, влияние и репутацию. Отступать некуда, тянуть – незачем. Все возможные расчеты сделаны, лабораторные мыши замерли в ожидании начала эксперимента, еще не зная, что они – заранее отработанный материал. Накинув на плечи твидовое пальто, он спустился в пустующий холл офисного центра и вскоре уже шагал по ночному городу в сторону ближайшего бара.
А мир говорит:
Как ты можешь быть
Так спокоен?
Надвигается шторм,
Который разорвет
Саму суть бытия.
Все, что он оставил себе из своей прошлой жизни – любовь к черному цвету и сигаретам с ментолом. Ничего ведь не поделаешь, когда хреновые сигареты –единственное, что способно усмирить твой и без того далеко не ангельский нрав...
Свою последнюю ночь он хотел провести именно так – в безымянном баре, со стаканом низскосортного виски и дешевой ментоловой сигаретой. Последняя дань себе-прошлому за шаг до падения в бездну, из которой нет возврата. Прикончив последний глоток мутновато-янтарного напитка, аккуратно придавил тяжелым стеклом 500-долларовую купюру. Жест столь же красивый, сколь бессмысленный в этот промозглый серый вечер. Но ему, вопреки здравому рассудку, все же хотелось хоть немного отблагодарить уставшего бармена за то, что тот подарил ему эти полчаса тишины.
А я говорю:
Мир, ты не понял.
Да, надвигается шторм...
Поздоровавшись с охраной, панически засуетившейся ввиду неурочного визита главы корпорации, он спустился в исследовательский центр, небрежно бросив пальто на стойку рецепции. Перед рассветом здание пустовало – и к лучшему: сейчас ему было не до светских бесед с мертвецами.
Ему было жаль – неизбывно жаль – всех тех, кто спал сейчас в своих постелях в ожидании звонка будильника. Жаль тех, кто уже проснулся и спешил завершить свои утренние дела до того, как привычные рабочие будни закружат их в своем хороводе. Жаль тех, кто как раз собирался на прогулку со своими собаками – среди них, пожалуй, могла быть и его супруга.
Жаль. Но он не мог позволить себе этой жалости.
Тонкие пальцы, затянутые в медицинский латекс, уверенно пробежались по клавишам – и координационный центр ожил, замигав сотнями огней. Обычно глава корпорации редко появлялся в Sanctum Sanctorum собственного эксперимента, но сейчас, склонившись над клавиатурой, методично один за одним вводил все необходимые пароли, снимая все столь тщательно возведенные границы систем безопасности. Здесь не было никакой “красной кнопки” и прочих пошлостей – лишь десятки защитных контуров разных степеней доступа.
Финальным аккордом система запросила голосовое подтверждение. Темноволосый мужчина на мгновение прикрыл глаза, давая себе последнюю иллюзорную возможность передумать. Одиннадцать с половиной миллионов смертей. Всего – или “целых” – одиннадцать с половиной миллионов. Доли процента всех обитателей планеты, которых затронет её преображение. Меньше процента, даже если считать лишь тех, кто до сих пор живет за чертой бедности. Бедности, с которой он планировал если не покончить, то хотя-бы начать активно бороться уже в ближайшем будущем.
На экране в очередной раз мигнула надпись: “Подтвердите команду снятия блокировки с модуля концентратора N-поля”. Распахнув глаза и отрывисто вздохнув, он очень тихо, но отчетливо произнес последнюю кодовую фразу:
- Шторм – это я.
В тексте использованы слова песни "Шторм" БГ.