Прошу не принимать серьезно, ну правда.В эту ночь не было места сомнениям и слабости. Я шел по лагерю, то и дело натыкаясь на встречные взгляды, останавливался, подходил ближе, проливал несколько капель вина, говорил несколько слов. Шел дальше. На первой сотне сложнее всего было не отвести взгляда. Имена, имена, лица - сотни и сотни их. Морьо спекся на второй сотне. Каким бы Мрачным он не был - эти потери били по нему сильнее, чем по нам всем. Тьелко - на третьей. Он посмотрел на меня и сказал что-то о том, мол пойдет присмотрит за тем, как стоят дозоры. Кано отправил с ним Амбаруссат. Мы шли дальше.
На четвертой сотне имен сложнее всего стало вспомнить лица. Они слились в единый поток, разобрать в котором кто жив, а кто мертв не представлялось никакой возможности. Лица, лица, имена - это мы, мы помним, мы будем помнить. Атаринкэ шел рядом, неестественно прямой и тихий, словно моя тень. Говорил редко, но с таким жаром, что мне даже удавалось на какое-то время вынырнуть из потока воспоминаний.
На пятой сотне сложнее всего стало не поднести чашу к пересохшему рту. Не здесь и не сейчас. Нам - править свою тризну после. В молчании, рука к руке, с горячим вином в металлических чашах. Не подымая глаз. Не называя имени.
Отсыревший шерстяной плащ давит на плечи сродни каменной глыбе. Последнее имя, последние слова - и я остаюсь один, звеняще-пустой, словно треснутая форма, из которой только-что вынули изделие. Такой-же легкий.
Как же... хочется... пить.
@темы:
Осколки,
нет никаких миров, кроме этого мира,
где твое небо, Мастер?